«Путешественник» В. Жуковский

Песня

Дней моих еще весною
Отчий дом покинул я;
Все забыто было мною –
И семейство и друзья.

В ризе странника убогой,
С детской в сердце простотой,
Я пошел путем-дорогой –
Вера был вожатый мой.

И в надежде, в уверенье
Путь казался недалек,
«Странник, – слышалось, – терпенье!
Прямо, прямо на восток.

Ты увидишь храм чудесный;
Ты в святилище войдешь;
Там в нетленности небесной
Все земное обретешь».

Утро вечером сменялось;
Вечер утру уступал;
Неизвестное скрывалось;
Я искал – не обретал.

Там встречались мне пучины;
Здесь высоких гор хребты;
Я взбирался на стремнины;
Чрез потоки стлал мосты.

Вдруг река передо мною –
Вод склоненье на восток;
Вижу зыблемый струею
Подле берега челнок.

Я в надежде, я в смятенье;
Предаю себя волнам;
Счастье вижу в отдаленье;
Все, что мило, – мнится – там!

Ах! в безвестном океане
Очутился мой челнок;
Даль по-прежнему в тумане;
Брег невидим и далек.

И вовеки надо мною
Не сольется, как поднесь,
Небо светлое с землею…
Там не будет вечно здесь.

1809 г.

Перевод стихотворения Шиллера. Название в оригинале: «Der Pilgrim».

Анализ стихотворения Жуковского «Путешественник»

Вольное переложение одноименного произведения Шиллера, датированного 1803 г., было создано в 1809 г. Подзаголовок стихотворения восходит к немецкой традиции духовной песни, которая в художественном мире Жуковского приобретает оригинальное звучание, сближаясь с русскими образцами народного песенного жанра.

Центральная фигура странника, покинувшего дом еще в юности, во время своей весны, также находит отражение в лирике Жуковского. Русского автора привлек и мотив плавания в челне, являющийся аллегорией жизненного пути и духовного поиска. Оригинальная вариация мотива продемонстрирована в произведении «Пловец»: перед отчаявшимся героем, окруженным «неисходимым» бушующим океаном, предстает спасительное райское видение – три небесных ангела.

Содержание «Пловца» можно трактовать как продолжение приключений путешественника, лирического субъекта анализируемого текста. Герой одинок: во время долгих странствий он успел забыть свою семью, и это обстоятельство не тяготит душу. Детская простота, искренняя вера и надежда – таковы черты психологического портрета путника. Его скромное одеяние свидетельствует о пренебрежении к комфорту и другим атрибутам материального мира.

Дли изображения высокой цели, которую преследует пилигрим, вводится мистический образ. Скиталец руководствуется обещанием, которое дал некий голос. Прямая речь изобилует символами: в конце пути, пролегающего на восток, располагается «храм чудесный», где возможно обрести небесную гармонию, не расставаясь с земной жизнью.

Две центральные строфы посвящены многочисленным препятствиям, которые пришлось преодолеть на пути к возвышенной мечте. Ряд антитетических пар открывается традиционным вариантом, противопоставляющим утро и вечер. За ним следует оппозиция верха и низа, выраженная образами высоких горных вершин и морской бездны. Трудности порождали сомнения, и этот новый мотив также обозначен при помощи оппозиции, глагольной пары «искал – не обретал».

Потускневшая надежда воскресает при виде лодки, качающейся на речных волнах. Воспрянувший духом путник пускается в плавание и скоро оказывается в океане. Его положение не становится яснее: челн окружают туманные дали. Лирический субъект приходит к выводу, представленному оппозицией «здесь» и «там», ключевой для поэтики Жуковского. В земном мире невозможно достичь совершенства, истинная гармония остается прерогативой божественного начала.