«Летний вечер тих и ясен…» А. Фет

* * *

Летний вечер тих и ясен;
Посмотри, как дремлют ивы;
Запад неба бледно-красен,
И реки блестят извивы.

От вершин скользя к вершинам,
Ветр ползет лесною высью.
Слышишь ржанье по долинам?
То табун несется рысью.

1847 г.
Из цикла «Вечера и ночи».

Анализ стихотворения Фета «Летний вечер тих и ясен…»

Короткое произведение 1847 г. начинает природная зарисовка, создающая умиротворяющую картину окончания погожего теплого дня. Покой и безмятежность – такие впечатления оставляет визуальный ряд, состоящий из образов деревьев, закатного неба и блестящей речной воды.

Изображение тихого вечера лишено резких контрастов и стремительных изменений, однако детали картины выглядят живыми, рельефными, выразительными. Эффект достигается путем чередования объектов внимания, а также с помощью олицетворений, наделяющих ивы способностью дремать, а ветер – ползти.

В первом катрене безусловно господствуют зрительные доминанты пейзажа. Они теряют лидирующее положение во втором четверостишии: в характеристике ветра ощущается присутствие осязательного компонента, а конское ржание – категория, имеющая исключительно звуковую основу. В этом эпизоде больше движения, за счет которого изменяются рамки первоначальной ситуации.

Лирический субъект, впечатленный гармоничным видом, настолько переполнен эмоциями, что желал бы поделиться ими с близким человеком. Порыв, равный по силе и неподдельности переживания, описан Толстым в эпизоде лунного вечера в Отрадном. Наташа Ростова с восторгом говорит о «прелестной ночи», в которую никак нельзя спать. Романтичная, искренняя, наделенная способностью понимать прекрасное – такой предстает девушка, любующаяся лунным сиянием.

Восторженный герой, как и персонаж «Войны и мира», стремится найти себе пару для совместного созерцания тихого живописного заката. Диалогическое начало, близкое к традициям тютчевской поэтики, выражено двумя лексемами: «посмотри» и «слышишь». Первый пример, глагол в повелительном наклонении, – обращение к лирическому адресату, приглашение к наблюдению за великолепным пейзажем. Второй вариант, возникающий в финальном двустишии, предлагает напрячь не зрение, а слух. Заключительный акустический образ стремительно скачущего табуна резко расширяет рамки художественного пространства «долин», обозначенные панорамой заката в зачине стихотворения.

В основе внезапной трансформации хронотопа лежит мотив ожиданий, которые герой фетовской лирики связывает с наступлением сумерек. Тревожная и манящая ночь скрывает «благодатную тайну» долгожданного свидания с любимой или сулит момент откровения, которое снисходит на созерцателя, завороженного безмолвными молитвами далеких звезд.